После обеда у Джил, на который Бубон тоже получил
приглашение, — он, наконец, признал, что Серая Метелка относится к
особой категории кошек, — я пошел прогуляться к руинам дома Доброго
Доктора. За трапезой витал почти элегический дух, и Джек спросил
напрямик у Джил, не захочет ли она перейти на другую сторону, а Джил
признала, что теперь ее одолевают противоречивые чувства, но что она
твердо решила доиграть Игру так же, как начала. Странно было обедать с
противниками и испытывать к ним такое расположение. Итак, я пошел на
прогулку после обеда, больше для того, чтобы заняться чем-нибудь в
одиночестве, чем по какому-то неотложному делу.
Я не спешил. Обугленные развалины все еще сильно
воняли; и хотя я обошел их много раз, но не увидел среди них ни костей,
ни других человеческих останков. Потом побрел к сараю, хотел посмотреть,
не вернулся ли экспериментальный человек и не прячется ли там.
Дверь была приоткрыта настолько, что я мог войти, и я
вошел. Хотя там и чувствовался еще сбивающий с толку букет, но по
запаху выходило, что он оставлен уже давно. И все же я обыскал все
стойла, даже порылся в сене. Проверил все углы, корзины и мешки. Даже
взобрался по лестнице на сеновал и посмотрел там.
И тут я заметил в глубине странную тень — тень
летучей мыши, висящей на балке. Хоть все летучие мыши и выглядят для
меня совершенно одинаково, особенно если перевернуть их вниз головой, но
эта очень напоминала мне Иглу. Я подошел и громко сказал:
— Эй, Игла! Какого черта ты тут делаешь?
Он слегка шевельнулся, но не проявил желания проснуться. Поэтому я протянул лапу и потрогал его.
— Давай, Игла. Я хочу поговорить с тобой.
Он развернул крылья и уставился на меня. Потом зевнул.
— Нюх, что ты здесь делаешь?
— Обследую последствия пожара. А ты?
— То же самое, но дневной свет застиг меня, и я решил поспать здесь.
— А экспериментальный человек все еще приходит сюда?
— Не знаю. Сегодня его не было. И я не знаю, выбрался ли Добрый Доктор. Как продвигается Игра?
— Теперь, когда я узнал, что Добрый Доктор никогда в
ней не участвовал, я нашел место проявления — это тот большой холм с
поваленными камнями.
— Неужели! Вот это интересно. Что еще нового?
— Растов и Оуэн мертвы. Шипучка и Плут вернулись обратно в лес.
— Да, об этом я слышал.
— Так что, по-видимому, кто-то убивает Открывающих.
— Растов был Закрывающим.
— Думаю, что Оуэн уговорил его переметнуться.
— Нет, он пытался, но не преуспел.
— Откуда ты это знаешь?
— Я обычно забирался в дом Оуэна через дырку Плута и
слушал их разговоры. Я был там в ту ночь, накануне убийства Растова. Они
пили и цитировали друг другу всех подряд — от Томаса Пейна до Ницше, но
Растов не поддался на уговоры.
— Интересно. Ты говоришь так, будто все еще участвуешь в Игре.
Снизу донесся слабый звук, как раз когда он начал говорить:
— О, я… Ложись! Ничком!
Я упал на правый бок. Арбалетная стрела прошла очень
близко и воткнулась в стену как раз надо мной. Я повернул голову и
увидел внизу викария Робертса, стоящего у двери и опускающего оружие. На
его лице застыла злобная улыбка.
Если бы я побежал и прыгнул, то мгновенно очутился бы
внизу. Однако я с таким же успехом мог сломать при этом лапу, а тогда
он бы с легкостью меня прикончил. Альтернативой было спуститься вниз так
же, как я забирался наверх, спускаясь по лестнице спиной вперед. По
некоторым анатомическим причинам спускаюсь я всегда медленнее, чем
поднимаюсь. Если же я этого не сделаю, он сможет снова натянуть арбалет,
вложить стрелу и выстрелить в меня еще раз. В этом случае преимущество
будет на его стороне. Хорошо еще, что с ним нет его вооруженных
помощников…
Я быстренько припомнил, сколько обычно требуется
времени, чтобы перезарядить такое оружие. Выбора не было, и не было
времени ждать, если я хотел оставить себе хоть какой-то шанс.
Я рванул к началу лестницы, повернулся и начал спуск.
Викарий уже опустил арбалет и начал перезаряжать его. Я двигался так
быстро, как только мог, но пока нашаривал задней лапой очередную
деревянную перекладину, моя спина чувствовала себя ужасно беззащитной.
Если мне удастся добраться до пола не будучи пронзенным, я буду знать,
что мне все еще очень везет. Я торопился. Увидел, как что-то черное
промелькнуло мимо меня.
Я услышал заключительный щелчок. Услышал, как он
установил на место стрелу. До низа все еще было далеко. Я спустился еще
на одну перекладину. Представил себе, как он поднимает оружие, не спеша
целится в легкую мишень. Я надеялся, что не ошибся насчет промелькнувшей
мимо меня тени, насчет Иглы. Еще один шаг…
Я понял, что не ошибся, когда услышал как выругался
викарий. Спустился еще на одну ступеньку… Потом решил больше не
рисковать. Я оттолкнулся и пролетел оставшееся расстояние спиной назад,
припоминая, что говорила Серая Метелка о способности всегда приземляться
на все четыре лапы, сожалея, что не родился с такими способностями и
пытаясь все же проделать это хотя бы один раз…
Я старался развернуться в нужном направлении — вокруг
продольной оси, расслабив при этом лапы. Стрела прошла высоко надо
мной, судя по звуку, который донесся до меня, когда она вонзилась в
дерево. Но этот человек снова заряжал арбалет, когда я ударился о землю.
Я все-таки приземлился на лапы, но они сейчас же подломились. Пытаясь
подняться, я увидел, что он закончил взводить затвор, не обращая больше
внимания на черную тень, которая носилась взад и вперед перед его лицом.
Левая задняя лапа болела. Я все же рывком поднялся и повернулся. Он
держал в одной руке стрелу и собирался вставить ее в арбалет. Мне
придется броситься на него, попытаться сбить его с ног раньше, чем ему
это удастся, и он сделает следующий выстрел. Я знал, что на этот раз
вряд ли увернусь…
И тогда в дверном проеме за его спиной возникла чья-то тень.
— О, викарий Робертс, что это вы делаете с таким
старинным оружием? — раздался полный великолепного самообладания фальцет
Великого Детектива в обличье Линды Эндерби.
Викарий поколебался, потом повернулся к ней.
— Мадам, — сказал он, — я собирался оказать услугу
обществу, уничтожив злобное животное, которое как раз сейчас готовится
напасть на нас.
Я немедленно завилял хвостом и принял самый идиотский слюнявый собачий вид, вывалив наружу язык, и все такое.
— Мне он вовсе не кажется злобным зверем, — возразил
голос леди, и Великий Детектив быстро прошел вперед, встав между мной и
викарием, надежно перекрывая линию выстрела.
— Это же просто старина Нюх. В нем нет ни единой злобной косточки. Добрый Нюх! Славный пес!
Последовал обычная процедура поглаживания,
похлопывания по голове. Я реагировал так, будто это было вторым после
бесплатного обеда величайшим изобретением.
— Что заставило вас считать его асоциальным?
— Мадам, эта тварь едва не оторвала мне ухо.
— Уверена, что вы ошибаетесь, сэр. Не могу
представить, чтобы это животное вело себя агрессивно — кроме, возможно,
случаев самозащиты.
Лицо викария сильно покраснело, а плечи напряглись. В
какой-то момент мне показалось, что он все-таки попытается выстрелить в
меня.
— Я действительно считаю, — продолжал голос Линды
Эндерби, — что если у вас есть жалобы на эту собаку, вам следует сначала
поговорить с его владельцем прежде, чем предпринимать радикальные
действия, которые могут привлечь внимание Общества Защиты Животных и
вызвать неблагоприятную реакцию у прихожан.
— Этот человек — безбожник и наглец… — начал он, но
затем его плечи опустились. — Тем не менее, возможно, я действовал
чересчур поспешно. Вы правы, прихожане могут косо посмотреть на это, не
зная, насколько обоснованы мои жалобы. Да. Очень хорошо. — Он опустил
арбалет и разрядил его. — Все это уладится через денек-другой, —
прибавил он. — Но сейчас я последую вашему совету и не буду совершать
необдуманных поступков. — Он сунул стрелу в колчан, висевший у него на
плече, и затем закинул за спину оружие. — И еще, мадам, благодарю вас за
те пирожки, которые вы принесли, они мне показались очень вкусными, и
позвольте теперь откланяться.
— Надеюсь, вашей дочери они тоже понравились.
— Конечно, понравились. Мы оба благодарим вас.
Засим он повернулся и вышел за дверь. Великий
Детектив тотчас же последовал за ним до порога и выглянул наружу,
несомненно, желая удостовериться, что он действительно ушел. Прежде, чем
я смог проделать тот же путь с той же целью, он ухватился за дверь и
плотно прикрыл ее. Повернулся и изучающе посмотрел на меня.
— Нюх, — сказал он уже не фальцетом, — тебе повезло,
что у меня хороший бинокль, и я в последнее время склонен часто им
пользоваться.
— Ты очень необычное существо, — продолжал он. — Я
впервые встретился с тобой в Сохо, помогая своим друзьям из Ярда
расследовать серию очень запутанных убийств. Впоследствии я встречал
тебя много раз, в ситуациях странных и загадочных. Твое присутствие,
кажется, стало общим знаменателем всех недавних происшествий в этом
районе. Тот предел, когда я еще мог отнести все это за счет совпадения,
давно перейден.
Я сел и поскреб левое ухо задней лапой.
— Со мной этот номер не пройдет, Нюх, — сказал он. — Я
знаю, что ты не просто глупый пес, с интеллектом ниже человеческого. Я
многое узнал о событиях этого месяца, об этой местности, о людях,
участвующих в предприятии, которое вы, кажется, называете Игрой.
Я перестал чесать ухо и внимательно посмотрел на него.
— Я разговаривал и с этим русским пьяницей, и со
столь же ненормальным валлийцем по дороге домой из паба, однажды ночью,
замаскировавшись под загулявшего коммивояжера. Я беседовал с цыганами, с
твоими соседями, со всеми основными действующими лицами, участвующими в
этом предполагаемом метафизическом противостоянии — да, мне о нем
известно, — и я наблюдал множество вещей, которые позволили мне, при
помощи дедукции, нарисовать мрачную картину.
Я грубо зевнул, как это иногда делают собаки. Он улыбнулся.
— Не выйдет, Нюх, — сказал он. — Оставь свои дурные
манеры. Я уверен, что ты понимаешь каждое мое слово, и тебе, наверное,
любопытно узнать, насколько глубоки мои знания о той церемонии, которая
должна здесь состояться в Канун Дня Всех Святых, и каковы в связи с этим
мои намерения.
Он сделал паузу, и мы внимательно посмотрели друг на друга. Он ничего еще не выдал, даже на уровне обоняния.
— И вот я подумал, что пора проявить добрую волю, —
наконец сказал он. — Кроме того факта, что я только что, возможно, спас
тебя от смертельной опасности, есть еще многое, что я хотел бы сказать и
кое-что, что мне нужно узнать, и я считаю, что это будет выгодно нам
обоим. Если ты будешь любезен подтвердить, что понял меня, я продолжу.
Я отвел взгляд. Я ждал этого с того момента, как
только он обратился ко мне со своими рассуждениями. Я все еще не решил,
как мне реагировать, когда он, наконец, потребует от меня того, что
должно послужить залогом веры. И именно к этому все и свелось… к вере в
профессиональную цельность этого человека, хотя я не был уверен, что он
одобрит происходящее здесь, и не имел представления, чему он останется
верен — закону или справедливости; и понимает ли он до конца, что
поставлено на карту. Но все же я действительно хотел узнать, что ему
известно и каковы его намерения, и понимал, что он потом никак не сможет
проверить свои предположения на мой счет, даже если я дам ему то
подтверждение, которого он добивается. Поэтому я взглянул на него,
несколько долгих секунд смотрел ему в глаза, потом один раз кивнул.
— Очень хорошо, — отозвался он. — Продолжаю. Большое
число преступлений, очевидно, совершено почти каждым, кто участвует в
Игре, как вы ее называете. Многие из них невозможно было бы
рассматривать в суде, но у меня нет клиента, который требует, чтобы я
нашел способ передать дело в суд, и нет желания заниматься этим ради
собственного развлечения. Фактически, я нахожусь здесь только в качестве
друга Скотленд Ярда, с целью расследовать предполагаемое убийство
полицейского. И этим делом я займусь в свое время. Однако с момента
моего прибытия, на меня все большее впечатление производили необычайные
события, до тех пор, пока, — в большой степени благодаря странному
состоянию мистера Тальбота, и того, кто известен, как Граф, — я не
убедился, что здесь происходит нечто действительно неестественное. Хоть
мне и не нравится такой вывод, но личный опыт последних дней заставил
меня принять его истинность. Исходя из этого, я вынужден вмешаться в
вашу Игру по истечении двух дней.
Я медленно покачал головой из стороны в сторону.
— Нюх, тот негодяй, что только что ушел, планирует убить свою падчерицу в Канун Дня Всех Святых!
Я кивнул.
— Ты одобряешь такое поведение?
Я отрицательно покачал головой, потом повернулся и
отошел от него к тому месту, где пыль лежала толстым слоем на досках
пола. Лапой провел четыре линии в пыли: ЛТ.
Он последовал за мной и внимательно смотрел. Потом медленно произнес:
— Лоренс Тальбот?
Я кивнул.
— Он планирует предотвратить убийство?
Я снова кивнул.
— Нюх, мне известно о нем больше, чем он думает, и я
сам уже много лет экспериментирую со всякими снадобьями. Я знаю, что он
намеревается спасти Линет в ночь церемонии, но я не верю, что он
достаточно точно отмерил дозу, которая позволит ему миновать фазу
лунного безумия в его болезни. И в любом случае, викарий Робертс знает,
что в Игру вмешается некто подобный, и он растопил один из серебряных
предметов церковной утвари и отлил пулю для пистолета, который
собирается взять с собой той ночью.
Он замолчал и изучающе поглядел на меня. Я ему поверил, но не знал, что же делать.
— Единственная роль, которую я предвижу для себя во
всем этом деле, будет заключаться в осуществлении спасения девочки, если
мистер Тальбот потерпит неудачу. Чтобы выполнить это, мне от тебя
кое-что нужно: я должен знать, где состоится церемония. Ты знаешь?
Я кивнул.
— Покажешь мне?
Я снова кивнул и посмотрел на дверь. В какое-то
мгновение его рука дернулась к моей голове, потом он опустил ее и
улыбнулся. Он подошел к двери и открыл ее. Мы вышли наружу, я посмотрел в
сторону Гнезда Пса и один раз гавкнул. Потом двинулся вперед. Он
последовал за мной.
Комментариев нет:
Отправить комментарий